Ренессанс и маньеризм

На примере садового строительства особенно ясно видны духовные истоки итальянского Возрождения. Это не столько воскрешение древнего искусства, сколько поиск античной гармонии души и тела, человека и мироздания.

Франческо Петрарка, первый поэт Возрождения, подражал древним не только в своей поэзии: его загородное поместье было копией древнеримской виллы.
Теоретик новой архитектуры Леон Баттиста Альберти (1404 — 1472) ищет уроков в книгах Витрувия, в описаниях вилл Цицерона и Плиния Младшего. В 1452 году он заканчивает книгу “О зодчестве”, где дает и правила постройки загородного дома и сада. Альберти подчеркивает открытый, гостеприимный характер, который должна иметь вилла, — и это после многих веков жизни внутри городских стен и крепостных башен! Посетителя должны встречать свободно текущая вода, оформленные ракушками гроты, статуи античных богов.

Для флорентийских гуманистов вилла становится не просто местом отказа от груза светских условностей, а новым образом жизни. Роман Бокаччо “Декамерон” (1353) построен на этой ситуации: юноши и девушки собираются для рассказывания историй в прекрасном загородном саду. Правитель Тосканы Козимо Медичи заказал архитектору Микелоццо Микелоцци (1396 — 1472) превратить старый загородный замок в виллу в римском духе. Там появились открытые лоджии, личный (так называемый “собственный”, или “секретный”) садик, аллеи кипарисов, лавров, миртов и буков, клумбы и ароматические цветы.

Медичи ввели в моду обычай “побега” на виллу, исчезновения из города ради дружеского и философского общения. “Платоновская Академия”, которую возглавлял друг Козимо Марсилио Фичино, собиралась именно здесь, на вилле Медичи в Карреджи. Хозяин приглашал к себе философа в таких словах: “Вчера я поехал на виллу в Карреджи, не для того, чтобы возделывать свои поля, но свою душу. Приезжай к нам, Марсилио, и поскорее. Возьми с собой нашу книгу Платона”. Другая вилла Медичи, которую Микелоцци устроил во Фьезоле, расположена склоне холма. С верхней из двух террас, из “собственного сада”, прекрасный вид на Флоренцию и изгибы реки Арно. Здесь также собирались мыслители, ученые, поэты и живописцы круга Медичи.

Усадебная революция, начатая во Флоренции, получила новое и более пышное продолжение в Риме. После возращения папы в “Вечный город” в 1417 году прекратился длинный период смут и разрухи, когда в Ватикане охотились на волков, а в древних церквах держали скот. Закрытые сады, напоминающие дворики монастырей, начинают преображаться в открытые взору виллы, украшенные зеленой архитектурой, статуями и клумбами.

В 1505 году папа Юлий II поручил Донато Браманте, создателю собора Святого Петра, перестроить прилегающий к собору ватиканский двор Бельведер. Браманте использовал постройки старой виллы и с учетом рельефа местности устроил большое пространство, развивающееся по театральному принципу. Первая из трех частей — арена — предназначалась для торжественных событий и смотров. Ее окружали аркады и места для зрителей. Вторая часть — собственно “бельведер” — представляла собой видовую площадку, к которой ведет эффектная лестница. Самой удивительной была третья часть — собрание античной скульптуры под открытым небом, помещенное в формальном саду. Двор завершается полукруглой нишей, и это усиливает сходство Бельведера с античным театром — здесь повторено деление на аудиторию, просцениум и сцену. Внимание посетителей устремлялось вверх и вглубь двора, на спектакль зелени, геометрической планировки и белоснежных статуй.

Кардинал Джулио Медичи (впоследствии папа Климент VII) был заказчиком виллы Мадама близ Рима, которая строилась с 1516 по 1520 годы по проекту Рафаэля. Вилла Мадама расположена на склоне холма и почти точно повторяет схему римской усадьбы, как она описана Плинием. Античный стиль здесь подчеркнут использованием подлинной древнеримской архитектуры. Главный дом виллы, простой, но благородных пропорций, виден со всех сторон; из его окон открывались четыре разных пейзажа. Южные окна выходили на парадный двор и лестницу, с востока виден раскопанный и реконструированный античный театр на склоне холма, с юга террасы и закрытый “собственный сад”. Наконец, из западной лоджии открывался великолепный вид на крыши и купола Рима. Использование существующих пейзажей для украшения виллы стало одним из важнейших принципов садового искусства последующих эпох.

Еще один принцип новой виллы сформулировал скульптор и архитектор середины XVI века Баччо Бандинелли, который внимательно изучал Бельведер и виллу Мадама. В письме к Козимо I Медичи он сообщал: “То, что построено, должно управлять и повелевать тем, что насажено”. Это — признание господства архитектуры, ее главной идеи, над пейзажем и планировкой сада.
Принцип архитектурности воплотился во Флоренции в садах Боболи, устроенных в 1550-х годах по заказу Козимо I около дворца Питти. Эта вилла имеет очень важную для истории садового искусства особенность — двустороннюю симметрию и центральную ось. Ось симметрии проходит через центр дворца и прорезает весь сад. Центральная ось отмечена алеей, уводящей взгляд к дальней оконечности виллы. В садах Боболи ближняя часть сада имеет форму амфитеатра — выемки, по склонам которой расположены квадратные купы кустарников. Театральность партера столь велика, что позже здесь стали устраивать праздники и спектакли.

В 1580-х годах сад был дополнен Большим гротом. Автор проекта, Бернардо Буонталенти (1536 — 1608), отвел под сводами первой части здания место для статуй “Рабов” Микеланджело. Сдавленные, корчащиеся в муках борьбы с неведомой силой мараморные тела придавали гроту мрачно-философское настроение. Галерея из грубых камней вела во второй, а затем и в третий грот, где стояла статуя Венеры. Стены и постаменты статуй были покрыты ракушками, вокруг журчали и переливались фонтаны. В глубине парка, скрытый зелеными стенами, находится окруженный водой островок Изола Белла (“прекрасный остров”) с фонтаном Нептуна. Это один из примеров “путешествия” по саду, которое приводит в новые области и дает новые оттенки переживаний (смотри География).

Введение в садовую архитектуру изнемогающих от напряжения героев Микеланджело — знак нового отношения к искусству. Пожар Рима 1527 года обозначил грань между Высоким Возрождением и маньеризмом. В архитектуре и живописи этот стиль выразился в преобладании идеи над естественностью, индивидуального стиля над традицией. Сады тоже изменяются. С одной стороны, появляются виллы с чрезвычайно сложной программой, часто предназначенной польстить заказчику. С другой — сад наполняется множеством механических приспособлений, сюрпризов и эффектов.

В 1550 кардинал Ипполито д’Эсте, неудачливый претендент на папский престол, был назначен губернатором городка Тиволи — того самого, где сохранились остатки виллы императора Адриана. Вилла д’Эсте в Тиволи, начатая в 1560 и законченная в 1575 году, была выражением ревности и соперничества с могущественным кардиналом Алессандро Фарнезе. В это время кардинал Фарнезе строил гигантский пятиугольный в плане загородный дворец — Палаццо Фарнезе в Капрароле. Д’Эсте решил превзойти его не дворцом, а садом.

Вилла расположена на окраине Тиволи, на холме, с которого раскрывается дальний вид на Рим. Программа сада была составлена архитектором Пирро Лигорио (1500 — 1583) с подражанием постройкам Адриана. Дворец стоит на верхней из нескольких террасс. Входящий в сад попадал в Круг кипарисов, к которому примыкали четыре садовых лабиринта. Сложная система фонтанов включала в себя Фонтан органа, Фонтан дракона, “Кипящую лестницу”, названную так из-за окружающих ее сорока двух водометов. С еще большим размахом была оформлена Дорога ста фонтанов — каждому из них соответствовал рельеф на темы из поэмы Овидия “Метаморфозы”. Рядом находились Гроты Венеры и Дианы, а также Рометта — фонтан, символически изображающий семь холмов Рима и его достопримечательности, такие как Колизей и Пантеон. На верхней террасе стоит триумфальная арка, обрамляющая пейзаж и напомающая о древней римской славе.
Впечатление дополнялось не только шумом водных струй и валов, но и звуковыми автоматами. Фонтан органа издавал мелодичные тона, Фонтан дракона — напоминающие “гром пушек и мушкетов”. Наиболее удивительными были механизмы Фонтана совы: бронзовые птички щебетали, пока не появлялась сова и не пугала их своим уханьем. Были в саду и оптические эффекты. По воспоминаниям путешественников, в один из прудов вода падала постоянным дождем, и он был окутан радугой “столь натуральной, что она решительно ничем не отличалась от той, что мы видим на небе”. Сюрпризы-шутки представляли собой водные струи, которые окатывали посетителей, вставших на определенные ступени лестницы.

Сад имел сложную идеологическую программу, которую трудно восстановить из-за исчезновения большинства статуй. Скульптурными средствами выражалось двойное посвящение виллы: Геркулесу как символу силы (от него семейство д’Эсте возводило свою родословную) и Ипполиту (герою мифа о Федре) как символу чистоты. Кроме того, прогулка по саду превращалась в моральную притчу: например, от Фонтана дракона дорожки расходились к Венере, символизировавшей грех, и к Диане — воплощению добродетели.
Чувство соперничества одушевляло и заказчика виллы Медичи в Пратолино около Флоренции. На этот раз объектом ревности был не человек, а вилла д’Эсте и ее совершенство. Франческо Медичи выбрал голый горный склон специально для того, чтобы показать искусство создания пейзажа на пустом месте. Архитектор и создатель зрелищ Бернардо Буонталенти поместил дворец посередине склона, и посетитель должен карабкаться вверх и спускаться вниз, чтобы осмотреть весь сад.

В разных местах было разбросано целых восемь гротов, в том числе и Грот потопа. Потоп грозил зазевавшемуся любителю прогулок. Едва он садился на мраморную скамью, чтобы полюбоваться скульптурой, как, сообщает переживший это приключение путешественник, “в одно мгновение весь грот был наполнен водой, и вода била из всех сидений”. Спасающегося бегством человека ждало еще одно испытание — садовник, наблюдая издалека, “мог привести в действие любую из тысячи струй вдоль лестницы”.
Стремясь превзойти звуковые и механические эффекты виллы в Тиволи, Франческо Медичи заказал не только водяные органы, но и звучащие фигуры нимфы Сиринги, Пана, Силена, а также шевелящихся животных, идущих к водопою. Проспект вниз от дворца был с двух сторон окружен струями воды, вылетающими из груд дикого камня. Каскад кончался огромным бассейном, который также представлял собой сюрприз. В его центре стояла не богиня или герой, а мраморная статуя женщины, стирающей скатерть! Чтобы усилить иллюзию естественности, фонтанный мастер сделал воду в ведре у ее ног как бы кипящей.

Выше дома простирался амфитеатр, замыкаемый нишей с исполинской фигурой Аппенина — олицетворения Аппенинских гор (статую приписывают Джованни да Болонья-). Из пасти чудовища, побеждаемого богом, также лилась струя воды. Еще выше, у самой кромки горы, располагались круглый лабиринт и фонтан-резервуар. Трудно сказать, превзошел ли Франческо Медичи своего соперника, но в XVI — XVII веках Пратолино было наиболее известной за рубежом итальянской виллой.

Самым ярким выражением маньеризма в садовом искусстве стала вилла, созданная воином и интеллектуалом Пьер Франческо Орсини, герцогом Бомарцо. Усадьба Орсини в Бомарцо, на каменистом горном склоне, украшалась с 1552 по 1580 год, и каждый год приносил что-то новое.
Орсини положил в основу программы парка две темы — этрусские древности (которые нередко откапывали в тех местах) и поэму своего современника Лудовико Ариосто “Неистовый Роланд” (1532). В поэме, пародирующей рыцарский эпос, повествуется о необыкновенных приключениях героя, сражающегося с бесчисленными волшебниками, великанами и монстрами. Отвергнутая любовь к спасенной им красавице Анжелике приводит его к безумию, и добрый рыцарь Астольфо поднимается на луну, чтобы вернуть оттуда разум Орландо (так звучит имя героя по-итальянски). Сто лет спустя Дон Кихот в своих подвигах вдохновлялся любовным безумием Орландо.
Одна из героинь “Неистового Роланда” попадает в пещеру волшебницы Мелиссы, которая предрекает ей счастье в ее потомках — герцогах д’Эсте. Дело в том, что Ариосто служил при дворе Ипполито д’Эсте, и Орсини недаром избрал именно эту книгу в качестве сюжета своего сада. Здесь скрыта насмешка над самовозвеличиванием д’Эсте в вилле Тиволи и постоянно присутствует напоминание о комической и игривой природе посвященной ему поэмы. Неистощимый мир чудес, составляющий фон действия, — говорящие деревья, волшебная книга, рог, кольцо, щит и копье, крылатый конь Гиппогриф, путешествие на луну на колеснице святого Ильи — будил фантазию и давал идеи для садовых сюрпризов.

Орсини называл свой парк “священным лесом”. Он действительно напоминает чащу, расположенную на нескольких уровнях горы. Изюминкой сада стали скалы — под резцом скульптора они превратились в волшебные фигуры, напоминающие о горячечных видениях Орландо. У входа посетителя встречает гиганский воин, разрывающий в клочья врага — напоминание о неистовстве Орландо. Ощущение бредового сна, заданное этой фигурой, продолжается и развивается по мере углубления в парк. Пройдя бельведер и формальный сад, напоминающие о комфорте загородной резиденции, путник попадает на терассу, уставленную огромными каменными вазами. Эти вазы, теряющиеся во мгле теней (а нередко и в тумане), — увеличенные этрусские погребальные сосуды. Рядом с ними неожиданно возникают каменные дерущиеся драконы, чудовища, великаны. На мирной, освещенной солнцем лужайке стоит дом — но он стоит не на фундаменте, а на своем углу, как крутящийся волчок! Мы видим и всадника на слоне — это Астольфо, пришедший, чтобы вернуть Орландо его разум.

Один из проходов парка сделан в виде лица с выпученными глазами и широко разинутой пастью: пройдя сквозь нее, человек оказывается внутри, в чреве этого завораживающего мира. На самой верхней терассе нет ни чудовищ, ни воинов, — посреди зеленого газона стоит маленький храмик. Это место воспринимается как прибежище для разума посетителя, изнемогающего под бременем впечатлений.
“Священный лес” в Бомарцо привлекал внимание в течение столетий. Сальвадор Дали снял о нем фильм и использовал образы виллы Орсини в своем сюрреалистическом искусстве. На сюжет сада написаны роман и даже опера.

Венеция практически не имела места для садов на своей островной территории. Однако прилежащие к городу земли Террафермы в XVI столетии покрываются множеством венецианских вилл. Их владельцы особенно ценили простор, недоступный в городском пространстве. Поместья венецианских патрициев отличаются не только размерами, но и связью с естественным пейзажем.

В тот же период, когда создавались причудливые виллы в Тиволи и Бомарцо, в Венето работал приверженец благородной простоты Андреа Палладио (1508 — 80). Свои архитектурные принципы Палладио изложил в “Четырех книгах об архитектуре” (1570), где приведены также образцы его построек и проектов. Он указывал, что виллу желательно строить над речным берегом и ни в коем случае в долине, закрытой холмами — это не только нездорово, но и отнимает у ее обитателей виды на местность. Относительно одной из своих построек Палладио писал, что она помещена “на небольшом холме, до нее очень легко добраться, ...с одной стороны она окружена приятнейшими возвышениями, которые выглядят как огромнейший театр, и все обработаны”; и вилла “пользуется наилучшими видами со всех сторон”.

Речь идет о самой знаменитой постройке архитектора, вилле Капра в Виченце. Из-за симметричного устройства главного дома вилла получила прозвание “Ротонда”. Дом напоминает античный храм: к почти кубическому телу здания с четырех сторон примыкают украшенные статуями портики, четырехскатная крыша увенчана невысокой ротондой. Белые стены и ионические колонны прекрасных пропорций, красная черепица крыши и купола и зелень газонов, переходящих в луга, — зрелище удивительно простое и в то же время необыкновенно изящное. Новшество Палладио — растворение сада и дома в бескрайних просторах, среди кипарисов, полей, лугов и озер.
Палладио создал тип усадебного дома, который использовался в разных странах вплоть до нашего столетия. Это соединение компактного главного корпуса, украшенного портиком, и двух симметричных боковых построек меньшего размера. Флигели соединялись с домом длинными открытыми спереди галереями.

Так устроена вилла Барбаро в местечке Мазер, еще один шедевр зодчего. Дом, расположенный на склоне холма, имеет прекрасный вид на Падую. Он был окружен фонтанами, садом и статуями олимпийских богов. Четырехколонный портик составляет весь его скромный фасад; галерея-лоджия соединяет здание с невысокими флигелями. Все рассчитано на растворение человеческого жилья в природе, на скромное изящество жизни между синим небом и зеленым ковром земли. Силуэт желтого с белыми колоннами дома подчеркнут посаженными за ним темными высокими деревьями. Интересно, что и внутри вилла Барбаро предлагает зрителю виды: на ее стенах написаны иллюзорные ниши, окна, двери, из-за которых выглядывают обманывающие глаз фигуры людей. Эта художественная игра работы Паоло Веронезе дополняет впечатление от зрелища природных красот и напоминает о поздней (около 1560) дате создания ансамбля.

Завоевания итальянского садового искусства XVI века складываются из двух частей. С одной стороны, это изощренная программа и культ сюрпризов, введенный в виллу эпохой маньеризма. С другой — открытие пейзажа, произведенное Палладио, и его идеальные типы усадебных строений.

Искусство: Большая детская энциклопедия. М.: Российское энциклопедическое товарищество, 2001. С. 479-517 (с изменениями и дополнениями)
© Б.М. Соколов. 1997-2008