13. Снежное рококо Дрездена. Старые мастера. Ярусы Фрауэнкирхе. Китайская Эльба в Пильнице. Великая ловля фотоаппарата

Дрезден. Цвингер снизу в дождь...	...и сверху в лучах солнца

Возвращаясь в Германию, мы посетили столицу Саксонии и одну из ее загородных резиденций. Дрезден, когда-то известный как "Флоренция на Эльбе", был страшно разрушен американскими бомбардировками 1945 года и в социалистическое время застроен унылыми типовыми домами. Восстановлена лишь линия зданий вдоль реки, от Цвингера и Оперы до конца Брюльской террасы.

Дрезден, Цвингер, гротески	Галерея Земпера - Старые мастера

Я был в Дрездене и в советскую тишь, и в перестроечное время, когда и люди, и город показались мне нервными, межеумочными, не принявшими новых форм. Ждал довершенного, благоустроенного Дрездена. Вместо этого дождался ледяного дождя и убогих, торчащих из-за каждой церкви новостроенных коробок.

Дрезден. Краны над Цвингером

Визуальная экология полностью отсутствует, крыши и краны видны аж из двора Цвингера. Печаль по утраченному городу Августа Сильного, городу Гофмана, где его герой, студент Ансельм, увидел с моста плывущих зеленых змеек и влюбился в лучистые глаза одной из них, эта печаль осталась неутоленной.

Цвингер – партер в центре барочной резиденции – в хорошем состоянии, все в нем открыто, включая и Галерею старых мастеров. Только очень уж много кривляющихся каменных рож - какой-то примитивный, недостойный Саксонии немецкий гротеск.

Что же, в Галерею, в которой я не был лет пятнадцать и которую любил как музей шедевров! И вдруг пошли гэдээровские штуки: гардероб платный, вход однократный. Скольким тысячам туристов из Европы эти нелепые мелочи отравят свидание с Сикстинской Мадонной. Внутри порядок и развеска картин неизменны с позапрошлого столетия. И очень портят знакомство с коллекцией. Вкусы академические, поэтому центральную повышенную Трибуну занимают полотна Карраччи и Рени, а великие картины разбросаны среди малозначительных вещей маньеризма и барокко. М-да, а я уже успел отрекомендовать собрание как музей шедевров. Все шедевры налицо, но их около пятидесяти, прочих же картин в десять раз больше. Не постарели в моем восприятии "Портрет молодого человека" Дюрера, алтарь Ван Эйка, "Спящая Венера" Джорджоне, "Портрет человека с орденом Сант-Яго" Веласкеса, "Инеса и ангел, укрывающий ее покрывалом" (хотя на этикетке теперь не Сурбаран, а какая-то школа, это все равно шедевр и я его все равно люблю!). В собрании Рембрандта вновь порадовал бравый "Автопортрет с Саскией на коленях" (ведь это художник-мот в образе Блудного сына), поразило человечностью "Жертвоприношение Маноя" с молящимися героями, и вновь – какой-то жестокостью, анатомией человеческой жалкости, поразило "Похищение Ганимеда". В Дрездене замечательные поздние его портреты. Однажды мама, посмотрев в репродукции на один из них (профильный), сказала с чувством: "Да... Грязный, золотой старик"... Снова вспомнил о ней, бывшей за свою долгую жизнь лишь в Праге, и то потому, что я там учился.

В прошлые разы мне казалось, что я "вижу" Сикстинскую Мадонну, лики ее и Младенца, величие их жертвы. Сегодня я видел лишь золотистую дымку, съедающую все детали. Может быть, искусствоведы слишком привязаны к своим улучшенным репродукциям?.. Мне показалось, что она так же недосягаема в этом стекле и на этой стене, как Мона Лиза в двойном колпаке Лувра. А вот Розальба Карьерра – прелесть, ее пастельные портреты такие живые, задорно глядящие из-под фарфоровой пудры. Даже лучше, чем соседние вещи Кантен-Латура. И, конечно, фройляйн Бальдауф, "Прекрасная шоколадница" на чудесной пастели Лиотара, точной как фотография, и нежной как ...как пастель.

Дрезден. Фрауэнкирхе. Десять минут до ледяного потопа

Прогулка под солнцем и ветром привела к недавно отстроенной Фрауэнкирхе, вытянутый купол которой стал для Дрездена тем же, чем Санта Мариа дель Фьоре для Флоренции. Счастье, что она вновь с нами, в социалистические времена здесь была только заросшая руина с назидательной надписью. Интерьер невероятен – оказывается, все тело храма занято лентами балконов и хор. Я насчитал пять ярусов, как в Большом театре. Видимо, Август полагал, что это и будет место для сбора всего света Саксонии. Комбинация храма и театра меня совершенно заворожила, поэтому я не очень удивился, когда в открытые двери полетел снег, а за ним и град.

Пильниц. Верхний Китайский дворец

Под ним и пришлось возвращаться в автобус, хороня мысль о поездке в Пильниц. Но снег кончился так же внезапно, как пошел, мы долго ехали вдоль великолепных пригородов с виллами и замками, глядящими на Эльбу и оказались на границе пильницкого парка.

Наш сопровождающий Артем Павлов у карты Пильница

Архитектура здесь экзотическая – два китайских дворца один за другим и двухосевая – есть дворы и напротив Эльбы, и сбоку от нее. Под карнизами – изображены десятки "китайских" сценок.

Пильниц. Китайская жизнь под карнизами дворцов

Боже, чего там только не было! Войны, казни, встречи, повозки, ноздристые скалы (я вспомнил Багатель и его скалу с беседкой), стрельба из пушки ... нет, не по воробьям, а по фениксам, которых в этом настенном Китае было не меньше, чем воробьев в Москве. Наивный стиль, но уютный и милый.

Перекрученные деревья на партере Пильница

Пильниц. Морская животина на боковом фасаде

Дворцы хороши еще и тем, что их протяженные силуэты вторят спокойным линиям реки, набережной, восхитительной лестницы с закругленными ступенями. В какой-то момент в пустынный двор валом повалил народ. Оказалось, что экскурсионный пароход с колесами и трубой сделал здесь остановку.

Пильниц. Нижний Китайскийдворец и набережная Эльбы

Потом он погудел, забрал своих пассажиров и быстро отбыл в Дрезден. И мы одни осматривали великолепный пейзажный парк с оранжереей, деревьями, прудами, китайскими беседками.

Пильниц. В поисках нырнувшего фотоаппарата

Я делал последние снимки в сумерках, когда началось нечто невообразимое и пугающее. Поворачиваясь на шум, вижу, что на меня бегут три мужика с дрекольем, которых возглавляет деятельный Сергей Иконников... Но вместо того, чтобы меня бить, они проследовали дальше, приговаривая: "Ничего, все в порядке". Побежал за ними и я, узнавая, что Павел Николаевич уронил фотоаппарат в пруд. "Подбирался к уточкам, упал, и он кувырнулся через голову". Откос каменный, глубина три метра, персонала в парке нет.

Не успел я моргнуть глазом, как спасательная команда вынула шнурки из ботинка, привязала ими грабли к дубине и начала черпать холодную воду. Тут же появилась Леонарда Антоновна Орембо с подпорой, вытащенной из-под бедного клематиса, и работа закипела с новой силой. Трудно поверить, но через десять минут темный Пильниц огласили победные крики.

Нырнувший Кэнон вытащили и понесли в автобус как добытого оленя. Хочу быть ландшафтником и все уметь!.. Тем памятным делом и закончилась наша Европа.