Борис Соколов. Лотрек - крутецкий художник :)

Я шел на третьяковскую выставку Анри Тулуз-Лотрека с тяжелым чувством. Вспоминались жирные телеса, ждущие гостей в малиновом салоне, глумливый прищур сутенера, врачебный осмотр в "заведении", фигурка художника-шута. И строчки из своего недописанного стихотворения про Лотрека:

Выемка и втулка.
Пол и потолок.
Серая, как булка,
Плоть и шерсти клок...

Но в Инженерном корпусе - радостное возбуждение, идут с детьми и девушками. Мода на клубничку? Или наивность толпы, не знающей, какие "парижские удовольствия" воспел потомок графов Альбийских?.. И тут удар – на стенде сам Лотрек. Маленький, в котелке и с тросточкой – но увеличенный до потолка, во всем великолепии карликового дендизма, с насмешливым глазом и хитроватой улыбкой. Вокруг – красный бархат, как в тех самых домах, постояльцем которых был художник. Клин клином...

Обезоруживая посетителя, авторы выставки выкладывают всю правду о жизни и смерти Лотрека на крупном, плакатном биографическом стенде. Один из залов тоже отдан фотографиям - стена с его моделями, другая со сценками из жизни художника. Напряжение постепенно спадает, и мы уже начинаем любить этого отважного клоуна. Кстати вокруг полно артистов и циркачей – Иветт Гильбер, играющая песенки-спектакли, Ша-Ю-Као, устало раскинувшая свои дюжие ноги во всю ширину листа. Не сразу понимаешь, что ты окружен литографиями. В залах всего два графических оригинала – один из ГМИИ, другой из швейцарского собрания Джанадда, которое и предоставило материал. Хочется сказать – не только материал, но и экспозиционный вкус. В боковом зале расположена еще одна фотоинсталляция – карлик Лотрек и гигант Тремолада в фойе новооткрытого Мулен Руж. В других залах Лотрек пробегает, как гофмановский Крейслер – вот, словно маленький лебедь, несется навстречу канкану труппы Эглантен, вот, скрючившись на стуле, рисует на бланке меню бурлескную сценку с крокодилом и голой парочкой, а вот весело плющит свое неказистое лицо на огромном карандашном плакате.

Постепенно нас затягивает мир сюжетов. Их расположение по-карнавальному пестро. Бедная проститутка и абоненты театральной ложи, жокей над крупом ярящейся лошади и закопченый, довольный автомобилист, крутящий штурвал самобеглой коляски. К чести кураторов выставки, афиши не преобладают. Мы можем рассмотреть тихую и громкую жизнь парижского мира – умывание в комнате и прогулку на тележке, дешевый театр и дорогое варьете. И сквозь анекдот неизбежно проступает искусство. Крупные, значительные фигуры (замечательна "Умывающаяся женщина" 1896 года), беглая, извилистая пластика линий ведут нас вспять – к гладильщицам и балеринам Дега, к "марианнам" Домье, к "Свободе" Делакруа, к великой средиземной античности, которая до сих пор так ощутима в Альби, на родине Лотрека. Я вновь пожалел весомый радостный мир, мир налитых жизнью тел Майоля (и Лотрека!), который уничтожили, обратили в мир щепок-идей чопорные испанцы кубисты.

На выставке хорошо подана тема литографии. Есть листы с вариантами и пробами, а танец рукавов Лой Фюллер дан в пяти цветовых решениях. Не менее доходчиво проведена смычка тогдашнего Парижа и сегодняшней Москвы. Посетители выставки прекрасно поняли демократизм альбийского изгоя. Книга отзывов полна рисунками ("я и Лотрек"), а реплики похожи на исповедь или болтовню с усопшим рок-кумиром: "Лотрек жив!", "Лотрека в президенты!", "Лой Фюллер! Форевер!", "А в прочем мне понравилось. Хотя моей девушке нет (она в этом больше понимает), обещаю в этом году жениться на ней. Сейчас пойдем обедать. – Замуж готова!!!!!!!!!".

И теперь мне вспомнились совсем другие стихи – сонет Игоря Северянина о Зощенко:

- Так вот как вы лопочете? Ага!
- Подумал он незлобливо-лукаво.
И улыбнулась думе этой слава,
И вздор потек, теряя берега.

Малиновый фон, общий для театра, цирка и борделя; шляпа, трость и ирония, предвосхищающие Чарли Чаплина; провидение будущей толпы, которая настала теперь, – вот камертон этой умно и точно построенной выставки. Вновь заглянем в книгу отзывов. "Сегодня слишком много женщин похожи на танцовщиц и клоунесс, которых рисовал Тулуз-Лотрек", "Изумительная пластика движения. Впечатление от каждого жеста. Сильные женщины (сильные духом), несмотря на полное отсутствие стыда и ограничений", "Я стала чуть больше понимать модерн и чуть меньше его любить". И привет веку канкана из века флеш-моба: "Лотрек крутецкий художник :) Неординарный, но поражающий своей прямотой и откровенностью".

Конечно, Лотрек в Третьяковке – иноземный гость. Но именно эксклюзивность события плюс скромность художественного материала обеспечили такой яркий и необычный образ "Парижских удовольствий". Здесь жизнь - не сюжет, а содержание искусства, здесь она интересна нам не потому, что завидна, а потому, что естественна. И ясно виден парад, в котором вместе идут Иветт Гильбер, Сарагина, Асисяй, уводя нас в морское, южное, древнее детство.

Новый Мир искусства, 2/2008. С. 21-22